Екатерина Рокотова: «На сцену нужно выходить, когда тебе есть, что сказать».

Знаете ли вы рецепт счастья? Наверное, у каждого человека он свой, особенный и неповторимый. Но один из них мы теперь знаем точно. Мы поговорили с актрисой Екатериной Рокотовой и она рассказала, что делает ее счастливой и заставляет улыбаться. А также девушка поделилась, как справиться с эмоциональным стрессом и сохранить стойкость на работе.

-Скажите, Екатерина, Вы актриса с театральным и киноопытом. Что для Вас ближе все-таки – театр или кино?

-В последнее время ближе театр, потому что его в моей жизни стало очень много, у нас есть номинация на «Звезду театрала» и есть несколько театральных проектов, к которым мы готовимся к выпуску. Один из них – как раз спектакль, номинированный на «Звезду театрала», это «Андерсен навсегда» — детский рождественский  спектакль, который продолжает свою жизнь очень неожиданно для нас, потому что это был благотворительный цикл спектаклей год назад, и нас попросили повторить, чему мы сильно рады. Спектакль чудесный, он о доброте, о Рождестве, о сказке, в которую хочется верить не только детям, но и взрослым.

-В «Ночь Искусств», которая была совсем недавно, состоялась премьера спектакля «Игра жизни, игра смерти». Поделитесь своими впечатлениями, все ли получилось, как работали с начинающим режиссером Ксенией Самодуровой?

— С Ксенией мы прекрасно сработались. Это самый молодой режиссер из тех, с кем мне приходилось работать. Она даже младше меня на несколько лет. Но она очень авторитетная, она понимает, что хочет от артистов. Когда  она приходит на репетицию, то понимает и знает, как будет выглядеть результат. Конечно, это очень важно, когда не тратится лишнего времени на какие-то раскачки, пустые разговоры. Поэтому мы работали очень интенсивно. У нас был месяц, для того чтобы собрать этот спектакль.  Ну и, конечно, меня потрясла сама пьеса – это пьеса современного немецкого драматурга Штефана Хорнбаха, потому что она о нас, она написана была в 12-м или 14-м году. То есть эта пьеса о том, что происходит в нашей жизни здесь и сейчас. Это трогает актерски, задевает и очень остро ощущается. Это история, которую мы проживаем сейчас, это то, что происходит в нашем обществе. Я никогда не сталкивалась с такой потрясающей драматургией, в основном у меня были классические произведения. А это меня поразило. В сценарии было 60 с лишним страниц, я прочитала его буквально за час, и честно… я плакала – вот настолько отзывался это во мне в тот период. Потому что я потеряла несколько очень близких людей в этом году, и там говорилось о смерти, о жизни, как стоит ценить жизнь, как стоит ценить своих близких, как стоит их любить.

-Смотрите ли Вы на экране фильмы или сериалы с Вашим участием?

-Нет. У меня очень часто получается так, что я работаю всегда, я не могу себе позволить посмотреть. Смотрят мои близкие, присылают мне какие-то небольшие видео, особенно моя бабушка, ей 80 лет, но она не пропускает ни один фильм с моим участием. Хотя иногда мне перед ней бывает неудобно, когда она смотрит постельные сцены с моим участием, потому что я для нее положительная внучка. Я иногда смотрю, когда у меня есть время. Часто я прихожу домой, просто включаю телевизор, начинаю заниматься какими-то бытовыми домашними делами и узнаю себя по голосу, думаю: «О, что-то знакомое…»

-Вы активно увлекаетесь различными видами спорта. Как Вам хватает времени в условиях такой постоянной работы?

-Мне жутко не хватает времени, поэтому я купила домой коврик для йоги, гантели и специальные эспандеры. Я стараюсь заниматься хотя бы по 40 минут каждое утро. Это меня очень сильно мучает. Поэтому в последнее время я делаю балетную гимнастику – она чудесная, прекрасная. У меня есть свой комплекс упражнений, он достаточно тяжелый, но мне хватает немного времени, чтобы позаниматься. Плюс ко всему я могу провести тренировку где-то на гастролях, в путешествиях, мне не нужен спортивный зал. Хочется, конечно, вернуться и к танцам, и к конному спорту, но пока у меня нет выходных.

-Я читала, что вы достаточно эмоциональный человек. Это правда?

-Мне кажется, актер просто обязан быть эмоциональным, его спектр чувств по профессии должен быть шире. Как приходить в эту профессию без эмоций? Конечно, ты приходишь уже со своим каким-то багажом, со своим жизненным опытом. На сцену нужно выходить, когда тебе есть, что сказать. Поэтому свои эмоции я стараюсь в последнее время относить в работу и не доносить уже до дома и своих близких. Не просто это разделять, ведь вживаясь в роль, актер проживает ее снова и снова, все глубже погружаясь в нужное эмоциональное состояние для спектакля, и существует в нем на протяжении всей работы над постановкой.

-А как вы контролируете вот эти эмоции в условиях того, что у вас очень большая загруженность, много проектов и усталость большая, соответственно?

-Я выделяю время и для себя. Когда я выпускаю какой-то сложный проект или у меня заканчиваются съемки, когда у меня практически  нет выходных, я позволяю себе один день пролежать дома, съесть все, что мне захочется, абсолютно, пообщаться со своими близкими или традиционно сходить с родителями в лес и послушать тишину. Потому что мы работаем с людьми и очень устаем, когда вокруг тебя 30-50 человек постоянно, ты постоянно говоришь, ты находишься на эмоции. И я даю себе вот такой эмоциональный отдых, который длится примерно сутки. Это время, когда меня лучше не трогать и  когда я просто молчу.

-Говорят, что Вы очень активный и непоседливый человек. Что больше всего любите во время своих путешествий? Сколько стран объездили? И есть ли у Вас любимая какая-то страна?

-Я объездила очень много стран, даже не считала. Очень хочу еще в Австралию и в Южную Америку, именно в Чили, в Потагонию, в Перу. Я просто мечтаю увидеть китов и айсберги. Но с моим графиком мне сложно выделить 3 недели своей жизни. Наверное, я не смогу выделить любимую страну. Когда я сильно устаю, мне хочется туда, где поменьше людей; когда я несильно устаю или я жду какого-то праздника, я еду в Италию и хожу там по музеям, по выставкам. Да в любой стране первое, что я делаю, — я иду в картинную галерею. Я недавно была в Мюнхене. По приезде я подорвалась и пошла в галерею, чтобы посмотреть Рафаэля, Боттичелли, Да Винчи. Я просто сидела 20 минут и думала: Господи, спасибо тебе, что ты даешь мне такой шанс восполниться, увидеть все это. Поэтому, наверное,  для меня не так важна страна, сколько ее культурное наследие и то, чем я могу там подпитаться, вдохновиться и подзарядить свои батарейки.

-Расскажите, происходили ли у Вас когда-нибудь казусы во время спектакля за время Вашей работы в театре?

-Да. Каждый спектакль не обходится без казуса. Что бы Вам такое рассказать? Один раз во время спектакля у меня была аллергия. Я не знаю, на что она началась, видимо, на какой-то косметический продукт, не известный мне. Я плакала весь спектакль, просто, где нужно и где не нужно, у меня текли слезы. Я понимаю, что первые 7 рядов думали: какая-то безумная артистка, все смеются, а она плачет. А у меня слезы просто в три ручья. Я только и успевала их оттирать об кого-нибудь во время танца. Все надо мной смеялись, а режиссер сказал: «Пусть у нас будет такая героиня, пусть все думают, что же она плакала». Никуда от этого не денешься. Я знаю, что у акробатов в Италии бы серьезный казус. У нас таких страшных не было. Все живы и здоровы. Иногда цепляемся друг за друга костюмами и не можем отцепиться какое-то время. Я считаю, что все это мелочи. А однажды у нас был сбой —  погас свет на сцене. Было очень страшно. А мы с девочками втроем были  на трехметровой высоте. Там нет ни бортиков, ничего, и это платформа, которая еще крутится. Какого страха мы натерпелись, даже зрители испугались. Света не было около минуты. Это был сбой, и нужно было перезагрузить пульты. То есть мы ждали, пока они не перезагрузятся, и мы не останавливали спектакль, мы продолжали – у нас была музыка, но не было света. И мы в этой темноте, в этих белых костюмах – как мы не поубивали друг друга… Наверное, в этом момент ты просто ни о чем больше не думаешь, ты продолжаешь выполнять свою работу. Главное было не упасть. Потому что в темноте, там буквально 40 сантиметров, и все – и полет. А так ничего страшного. У меня всегда есть спектакли, когда  я выхожу в крови. Я не знаю, в какой момент я разбиваю себе левую ногу, но я ее всегда разбиваю. В последний раз выхожу и говорю: «Все, совсем вжилась в роль, крови нет. А мне в ответ: «Да вон она у тебя там течет…». В общем, актер в театре – это, конечно, намного сложнее, потому что ты даже не чувствуешь, когда ты чего-то разбиваешь, практически ты не чувствуешь, потому что ты находишься в каком-то другом потустороннем измерении. Наверное, это адреналин.

—Не хотите когда-нибудь выступить как режиссер спектакля или кино?

-Я думаю об этом, но понимаю, что, наверное, я не очень хороший организатор. То есть, если у меня будет хороший второй режиссер, который будет ходить на всех орать и говорить там «быстрее» или еще какие-то вещи, то, может быть, да. А так, мне очень сложно подавлять человека или как-то давить на него. Поэтому в этом плане это не моя профессия.

—Скажите, есть ли у Вас кумиры и примеры для подражания среди отечественных и зарубежных актеров?

-Среди отечественных, наверное, Людмила Гурченко, потому что она потрясающий человек, который сам себя сделал, который через многое прошел, через все испытания. Самое страшное, что может быть для артиста, — это не сниматься на протяжении большого количества времени, а она не снималась нигде. Над ней смеялись, как над чем-то отжившем. И она нашла в себе силы, нашла уверенность вернуться. Это, конечно, дорогого стоит, это вызывает восхищение и уважение. А из зарубежных… даже не знаю, наверное, Марлен Дитрих. Мне очень нравится черно-белое старое голливудское кино и я обожаю всех артистов того времени, они для меня как икона стиля, икона существования. Они вели себя как звезды не только на площадке, но и в жизни. Сейчас меня не узнают, когда я ненакрашенная и непричесанная. А так я хожу практически каждый день, потому что красоты на работе хватает. Тогда, естественно,  другой уровень существования, никакой ответственности нет. Живя такой жизнью, всегда под присмотром, нужно было держаться в любой ситуации и из нее выходить как звезда. Это тоже очень дорогого стоит. Все равно потрясающе так себя держать, так себя вести, не позволять себя по-другому воспринимать – это большая работа. В первую очередь, внутренняя.

—Были ли у вас ситуации, когда не удавалось сработаться с коллективом во время съемок? Как вы смогли пережить этот момент?

-Нет, не было, мне очень везет всегда. Касательно кино, я понимаю, что, наверное, мне стоит больше времени ему уделять. Особенно в последнее время я так скучаю по кино. Я понимаю, что там я отдыхаю, там  я абсолютно наслаждаюсь процессом. Я не снималась уже примерно месяц. Я больше провожу время в театре, у меня особо нет выходных. Но я так скучаю по кино, потому что люблю площадку, людей. Мне всегда попадаются хорошие команды, чудесные, замечательные партнеры, потрясающие просто, с которыми мне легко работать, независимо от того, что они из себя представляют, например, Маковецкий или Машков, да кто бы это ни был. С такими партнерами я просто расцветаю, я чувствую себя счастливой, и мне хочется с ними творить, а они, в свою очередь, меня всячески поддерживают. Мне очень нравится, мне очень везет. Была одна ситуация, когда не сработались с коллективом. Но я просто не люблю разгильдяйства, мне очень тяжело работать, который коллектив тратит много времени на разговоры, на «попить», на «поесть». Я перегораю, истощаюсь, устаю намного сильнее, чем от того, что я постоянно нахожусь в кадре или на сцене. У меня был вот такой безалаберный и очень безответственный коллектив. Один раз я пришла на площадку в десять утра, а вошла в кадр я только в 21:30 вечера, а сцена была до десяти. И мы за полчаса сняли огромную сцену, это был мой последний съемочный день, и я просто сдерживала себя, думаю: пожалуйста, только не ругайся с ними.  Я себя сдерживала: осталось полчаса подождать. Вот, это самое ужасное для меня в профессии. А все остальное… скандальные женщины или скандальные мужчины-режиссеры мне не попадались, мне попадались разгильдяи, и то однажды.

-Как планируете встречать Новый год?

-Я вчера забронировала маленький отель. Он находится далеко-далеко в горах, где идет снег, там есть елки и очень мало людей. Я улечу, не буду отмечать очередной раз Новый год в Москве, потому что не люблю предпраздничную суету, не ем оливье, мне тяжело принимать подарки и делать СМС-рассылки. Я поеду к себе в сторожку в горах, буду сидеть и смотреть на падающий снег, на горящий камин, может быть, даже пить вино и днем кататься на лыжах. И отключу телефон. Все… Хочется год завершить так.

Юлия Галкина